...Предком Лермонтова был знаменитый Томас Лермонт — шотландский поэт и предсказатель 13 века, о котором сложено немало легенд. Возможно, спустя века его мистическая и поэтическая сила проявилась в русском потомке 19 века.
Михаил Юрьевич обладал не только поэтическим талантом. По воспоминаниям друзей, он мог предсказывать будущее. Его сослуживцы на Кавказе вспоминали, перед началом каждого боя Лермонтов знал, кому суждено умереть... Свою гибель поэт тоже предвидел...
Удивительные сходства с шотландским предком Томасом Лермонтов — и поэт, и повидец.
Шотландского чародея в народе называли Томасом Рифмачом. «Улыбается он своим гостям, а глаза печальные. Говорят, никогда не сходит улыбка у него с губ, а глаза всегда печальны и смотрят вдаль, сквозь людей» — говорили о Томасе.
Вальтер Скотт с восхищением писал о Томасе Лермонте (Эрсилдуне): «Летописи XIII столетия ознаменованы были именами трех великих шотландских волхвов, пред коими Нострадамус и Мерлин должны преклонить колена. Мы говорим о Томасе Эрсильдуне, Микаэле Скотте и лорде Соулисе».
По легенде мистический дар Томас Рифмач получил от королевы лесных фей. Королеву Томас встретил, когда был молод. Вот как описана эта встреча в шотландской балладе (перевод Самуила Маршака):
Над быстрой речкой верный Том
Прилег с дороги отдохнуть.
Глядит: красавица верхом
К воде по склону держит путь.
Зеленый шелк — ее наряд,
А сверху плащ красней огня,
И колокольчики звенят
На прядках гривы у коня.
Встреча Томаса Лермонта с королевой фей
Королеве понравился юноша, и она заговорила с ним. Томас был очарован и поцеловал прекрасную даму. Королева не прогневалась, а увлекла поэта в свою магическую страну на семь лет.
Побудь часок со мной вдвоем,
Да не робей, вставай с колен,
Но не целуй меня, мой Том,
Иль попадешь надолго в плен.
— Ну, будь что будет! — он сказал.
Я не боюсь твоих угроз! —
И верный Том поцеловал
Ее в уста краснее роз.
— Ты позабыл про мой запрет.
За это — к худу иль к добру,
Тебя, мой рыцарь, на семь лет
К себе на службу я беру!
Так юноша отправился за королевой фей на службу в ее загадочный мир на семь лет.
Когда поэт покидал сказочное королевство, фея дала ему яблоко, съев которое Томас обрел дар прорицателя, но при этом он навсегда утратил умение лгать, ему суждено было говорить людям только правду — даже очень печальную.
Но вот пред ними сад встает.
И фея, ветку наклонив,
Сказала: — Съешь румяный плод —
И будешь ты всегда правдив!
— Благодарю, — ответил Том, —
Мне ни к чему подарок ваш.
С таким правдивым языком
У нас не купишь — не продашь.
Не скажешь правды напрямик
Ни женщине, ни королю...
— Попридержи, мой Том, язык
И делай то, что я велю!
За честность его нарекли Томасом Правдивым, который видит будущее. Томас Лермонт предсказал королю Шотландии — Александру III скорую смерть.
По легенде, король отыскал провидца, чтобы наградить его богатством и титулом за рыцарские стихи. Томас рассмеялся, познав тайны, его не интересовало мирское тщеславие. Не обладая умением лгать, поэт предсказал королю погибель.
Пророческие стихи Лермонта заставили короля прослезиться, покаяться в грехах, пробудили боевой дух и напомнили о первой любви.
Встреча Томаса с королем описана в поэме Киплинга «Последняя песнь Честного Томаса». Исполнив свою песню, поэт говорит королю: Я Песней Тень от солнца призвал,
Чтоб вопила она, восстав пред тобой,
Под стопами твоими прах раскалил,
Затмил над тобой небосвод голубой.
Тебя я к Престолу Господню вознес,
Низверг тебя в Пекло, в Адский предел,
Я натрое душу твою разрезал,
А — ты — меня — рыцарем — сделать — хотел!«
Предсказание вскоре сбылось. Томас гостил у своего друга графа Марча, который собирался на охоту и поинтересовался у провидца — какая будет погода?
Томас ответил: Назавтра в полдень буря взовьется.
Ведать не ведала ране Шотландия,
Что столько крови прольется.
Друг решил отложить охоту, но на следующий день погода была ясной. Граф начал посмеиваться «где же твоя буря?». Ему ответом стала печальная весть о смерти короля.
Александра III нашли мертвым на берегу. Предположительно, его лошадь оступилась, и король упал, ударившись о скалы. После смерти короля Шотландию ждали тяжелые времена, которые привели к войне с Англией. Кровавая буря, как предсказывал Томас, наступила.
Томас предвидел объединения Шотландии и Англии французским принцем из рода Брюсов. То будет сын французской королевы.
Он править станет всей Британией до моря;
Из рода Брюсов будет он по крови
В девятом поколенье, я предвижу.
Родной Шотландии Томас предсказал процветание: Йорк был, Лондон есть, Эдинбург лучшим станет
Из трех, когда время настанет...
В его пророчествах есть и слова о конце света. Когда коровы из Гори выйдут на землю,
Наступит Судный день.
«Коровы Гори» — это вылуны в заливе. В наши дни уже видна их половина над водой. Море отступает, и валуны каждый год поднимаются на дюйм из воды.
В обмен на этот талант Томас Лермонт обещал прекрасной даме вернуться в королевство фей, когда она этого пожелает. Где и как умер Томас неизвестно, по легенде королева фей забрала его с собой.
В Шотландии сохранились руины башни, где Томас Лермонт писал свои пророческие стихи.
Уходя, Томас сказал:
«Прощай, мой отчий дом — замок Эрсилдон! Лежать тебе в развалинах. Зайчиха со своими зайчатами будет гнездиться в твоем очаге. Прощай, серебристая река Лидер, никогда больше я тебя не увижу! Но и в королевстве Фей буду я вспоминать о тебе.
Печальная моя судьба! На земле тосковал я по королеве Фей, а в ее стране буду вечно тосковать по тебе, край мой родной! Никогда не забуду я твои зеленые горы, озера и реки твои! Прощай, Шотландия, и помни мое слово: никогда не переведутся на твоей земле смелые воины и правдивые певцы»
Предсказание сбылось, от башни остались одни руины, и как отмечают местные жители, там устроилось заячье семейство.
Вальтер Скотт писал о дереве, в которого Томас предсказывал будущее: «Память о нем сохраняется и почитается. Дерево Эйлдон, под сенью которого он произносил свои предсказания, сейчас уже больше не существует, но это место помечено большим камнем, названным Камнем Эйлдонского дерева».
По легенд в этом дереве скрыт тайный ход в страну фей. По шотландским преданиям есть три дороги — одна дорогая Правды — ведет в Рай, другая дорога Лжи — в Ад, а есть третья тропа, ведущая в страну фей.
О трех тропах писал и Толкиен, упоминает эту легенду в своей эпопее с кольцом: Вглядись: тропинка чуть видна,
Пророс терновник меж камней...
О, это Праведных тропа,
Немногие идут по ней.
А вот широкий, торный путь,
Где на лугах блестит роса...
Но этот путь — стезя Греха,
А не дорога в Небеса.
И вот чудесная тропа
В холмах зеленой стороны.
То путь в Волшебную страну.
Мы по нему идти должны
Уходя, Томас сказал, что вернется снова: И я приду сюда, и не узнаю вас,
О, струны звонкие...
Мистический философ Владимир Соловьев, писал, что многие качества поэт Михаил Лермонтов получил по наследству от своего предка — «способность переступать в чувстве и созерцании через границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни и жизненных отношений» русский гений позаимствовал у своего далекого предка...
...укажу лишь на одно удивительное стихотворение, в котором особенно ярко выступает своеобразная способность Лермонтова ко второму зрению, а именно знаменитое стихотворение «Сон».
За несколько месяцев до роковой дуэли Лермонтов видел себя неподвижно лежащим на песке среди скал в горах Кавказа, с глубокою раной от пули в груди и видящим в сонном видении близкую его сердцу, но отделённую тысячами вёрст женщину, видящую в сомнамбулическом состоянии его труп в той долине«.
Соловьем отмечает, что подобный дар именно наследство шотландского магического предка: «Во всяком случае, остаётся факт, что Лермонтов не только предчувствовал свою роковую смерть, но и прямо видел её заранее. А та удивительная фантасмагория, которою увековечено это видение в стихотворении „Сон“, не имеет ничего подобного во всемирной поэзии и, я думаю, могла быть созданием только потомка вещего чародея-прорицателя, исчезнувшего в царстве фей...»
В стихотворение «Сон» Лермонтов описал свою скорую гибель. В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне. Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.
Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.
Лермонтов догадывался о своем мистическом предке Томасе Лермонте, и писал стихи о его родине. Например, стихотворение «Желание»: Зачем я не птица, не ворон степной,
Пролетевший сейчас надо мной?
Зачем не могу в небесах я парить
И одну лишь свободу любить?
На запад, на запад помчался бы я,
Где цветут моих предков поля,
Где в замке пустом, на туманных горах,
Их забвенный покоится прах.
На древней стене их наследственный щит,
И заржавленный меч их висит.
Я стал бы летать над мечом и щитом
И смахнул бы я пыль с них крылом;
И арфы шотландской струну бы задел,
И по сводам бы звук полетел;
Внимаем одним, и одним пробужден,
Как раздался, так смолкнул бы он...
Или стихотворение «Гроб Оссиана»: Под занавесою тумана,
Под небом бурь, среди степей,
Стоит могила Оссиана
В горах Шотландии моей.
Летит к ней дух мой усыпленный
Родимым ветром подышать
И от могилы сей забвенной
Вторично жизнь свою занять!..
Лермонтов не единственный поэт-потомок Томаса Рифмача. Другим наследником шотландского мага был Джордж Гордон Байрон, правнук леди Лермонт, которая вышла замуж за его тёзку-прадеда — адвоката Гордона Байрона. Два поэта — Байрон и Лермонтов были родственниками.
Лорд Байрон, тоже потомок Томаса Лермонта
Байрону Лермонтов посвятил стихи «Черный монах»: Берегись! берегись! над бургосским путем Сидит один черный монах;
Он бормочет молитву во мраке ночном,
Панихиду о прошлых годах.
Когда мавр пришел в наш родимый дол,
Оскверняючи церкви порог,
Он без дальних слов выгнал всех чернецов;
Одного только выгнать не мог.
Для добра или зла (я слыхал не один,
И не мне бы о том говорить),
Когда возвратился тех мест господин,
Он никак не хотел уходить.
Хоть никто не видал, как по замку блуждал
Монах, но зачем возражать?
Ибо слышал не раз я старинный рассказ,
Который страшусь повторять.
Рождался ли сын, он рыдал в тишине,
Когда ж прекратился сей род,
Он по звучным полам при бледной луне
Бродил и взад и вперед.
(Продолжение впредь.)
Историк Павел Висковатов склонялся к психологическому объяснению дара Лермонтова: «Да, Михаил Юрьевич предугадал: он был последним потомком шотландских бойцов; но не в снегах кончил боец этот жизнь свою, а в южной стране, среди гор, ставших ему милее туманных картин на берегах Лидера и Твида. Смерть отца повергла поэта нашего в скорбь, которую он тщательно скрывал перед другими и перед самим собою. Жизнь била в нем ключом, и ему удавалось поднимать свое настроение до резвой веселости, но тем сильнее были минуты скорби.
И если в двух автобиографических драмах мы находим следы мыслей о самоубийстве, то о том же гласят многие лирические стихотворения того времени. Юноша немало перенес тяжелых душевных мук и борьбы. Когда мрачное настроение овладевало им, он уходил в уединенные места — в лес, в поле, на кладбище, или проводил бессонные ночи, глядя сквозь окно в ночную тьму, а в голове стучала безысходная мысль покончить с собою. Покой могилы манил его. С такими мрачными думами сидел он у окна своего в Середникове, когда написал свое «Завещание».
Есть место: близ тропы глухой,
В лесу пустынном, средь поляны,
Где вьются вечером туманы,
Осеребренные луной...
Мой друг! ты знаешь ту поляну;
Там труп мой хладный ты зарой,
Когда дышать я перестану!
Могиле той не откажи
Ни в чем, последуя закону;
Поставь над нею крест из клёну,
И дикий камень положи;
Когда гроза тот лес встревожит,
Мой крест пришельца привлечет;
И добрый человек, быть может,
На диком камне отдохнет.
Заметка о Лермонтове в шотландской газете
Приятель Лермонтова — Меринский вспоминал о встрече с поэтом за неделю до его гибели, он снова говорил о своей скорой смерти: «Лермонтов был в странном расположении духа, — то грустил, то вдруг становился желчным и с сарказмом отзывался о жизни и обо всем его окружающем. Между прочим, в разговоре он сказал: «Чувствую — мне очень мало осталось жить».
О мистическом даре Лермонтова рассуждал Пётр Бицилли: «Лермонтов обладал несомненной способностью видеть то, что скрыто от взоров обыкновенных людей. Но что именно и как он видел? Кто занимался вопросами мистики, знает, что мистический опыт, как об этом независимо друг от друга сообщают все переживавшие его, такого рода, что передать его невозможно. Все мистики, усиливавшиеся познакомить других с сущностью своих экстазов, всегда намеренно прибегали к уподоблениям, символам, иносказаниям...
Всю его недолгую жизнь его занимали, собственно говоря, две темы, те, которые конденсированы в „Ангеле“ и в „Сне“: тема смерти и тема „другого мира“. Все его произведения так или иначе группируются вокруг этих двух центров, где его внутренний мир отразился с наибольшей отчётливостью, простотой и наглядностью».
Говорили, что Лермонтов не любил число пятнадцать, считая его несчастливым для себя. Предчувствие не обмануло, поэт погиб на дуэли 15 июля.
Последние минуты жизни поэта описал его друг князь Васильчиков: «В эту минуту, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом уже направленного на него пистолета...
...Я отлично помню, как Мартынов повернул пистолет курком в сторону, что он называл „стрелять по-французски!“ В это время Столыпин крикнул: „Стреляйте! или я разведу вас!“... Выстрел раздался, и Лермонтов упал как подкошенный, не успев даже схватиться за больное место, как это обыкновенно делают ушибленные или раненые.
Мы подбежали... В правом боку дымилась рана, в левом сочилась кровь... Неразряженный пистолет оставался в руке...
...Черная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу»...
