Героем сказки, в положительном значении этого слова, может быть кто угодно, за исключением явного злодея как активного носителя зла. И это вовсе не означает, что ее героем становится непременно добродетельный человек или же человек, наделенный какими-то прекрасными природными задатками — самый сильный, самый умный, самый удачливый или талантливый.
Конечно, сказка преподает определенные уроки нравственности. Однако этика сказки чаще всего далека от морализаторства. Это особенно бросается в глаза на фоне господствующих религиозно-дидактических жанров в Средние века в письменной литературе. Ибо сказка много старше этих жанров и гораздо древнее христианской религии. Сказка настолько умна, что не учит как надо жить, а просто придает нашему сознанию некий нравственно-поведенческий вектор, причем делает это как бы попутно, без нажима. Поэтому сказка, как правило, внешне весела и беззаботна, в отличие от серьезных, назидательных жанров. И это дает ей перед ними определенные преимущества, не признаваемые в старину официальной христианской догмой, и даже осуждаемые обществом и государством. Потому, что сказка «еретична» сама по себе, и частенько «грешит» против принятой в христианской цивилизации общественной и общечеловеческой морали. Однако это не мешает нам, с полным основанием утверждать, что в основе сказки лежит стремление к добру и справедливости.
Таким образом, очень часто, исходная точка сказочного героя — это самое худшее, что достается человеку. — Крайнее унижение, уродство, нищета и сиротство, хуже которого ничего нет. И жизнь ему на первых порах достается самая худшая. Его все бьют и все презирают. И в помощники себе герой избирает подчас самое худшее существо или самый непривлекательный предмет. Скажем, из трех ларцов, поставленных на выбор, героиня берет себе самый простой и некрасивый. И, конечно же, потом оказывается, что это и есть самый настоящий, волшебный ларец. Также постоянно случается, что прекрасная царевна (и это опять-таки младшая дочь) из всех женихов выбирает себе самого худшего, который и оказывается сказочным героем. Так же, как выбирая коня (волшебного коня), по указанию свыше герой покупает себе самую плохую лошадь.
Это противоречит всем правилам и предписаниям практической жизни. Ведь и крестьянин, и воин-богатырь искали себе самого лучшего коня. А в сказке мы находим обратное предписание: ни в коем случае не выбирать лучшего, а брать самое худшее. Дал отец Ивану, снаряжая в дорогу, сто рублей, чтобы тот пошел в город и купил себе лошадь на конном рынке. Иван пошел в город, и попадается ему на дороге стар человек. «Здравствуй, Иван крестьянский сын! Куда путь держишь?» Отвечает добрый молодец: «Иду, дедушка, в город, хочу купить себе лошадь». — «Ну, так слушай меня, коли хочешь счастлив быть. Как придешь на конную, будет там один мужичок лошадь продавать крепко худую, паршивую, ты ее и выбери, и сколь б ни запросил с тебя хозяин — давай, не торгуйся!» Эта самая плохая лошадь потом и окажется волшебным конем.
Обратите внимание на последнюю фразу. Она просто замечательна, как живая деталь сказочного реализма, происходящая из наивных житейских представлений: как же иначе обвенчать царевича с лягушкой? — Ведь лягушка маленькая. — Естественно, в момент венчания лягушку держат на блюде.
В целом перед нами картина Божьего суда. Что пошлет Бог или судьба, то и следует брать. В данном случае судьба посылает в жены лягушку, которая потом оказывается царевной сказочной красоты и волшебным помощником. Но это будет потом, а вначале герою судьба приносит самую худшую и некрасивую жену, над ним все потешаются и он несчастен.
Сказочный герой начинает с несчастья, которое ему присуще изначально и, как бы, неотъемлемо от его образа, а заканчивает триумфом-счастьем, которое приходит так же произвольно, как первоначальное несчастье. И мы наблюдаем, что счастье в сказке даруется высшими (волшебными) силами многим сказочным героям именно вопреки их прозвищам, званию и положению. И вопреки их прежней судьбе.
Возникает законный вопрос: чем же это объясняется? Здесь можно выделить несколько причин:
Первое. Основная область, на которую опирается и ориентируется сказка, это магия, волшебство. Соответственно, путем контраста это и подчеркивается в сказке. — Чем слабее и беззащитнее герой — тем сильнее покровительство высших сил и волшебство.
Второе. Бытование сказки связано, в основном, с крестьянской средой, с черным, обездоленным людом, неимущим и бездомным. А основная нравственная идея сказки и состоит, как мы знаем, в том, чтобы дать надежду отчаявшемуся, возвысить обиженного и осчастливить несчастного. В этом отношении сказка отчасти совпадает с известными словами Евангелия о том, что в Царствии Небесном последние окажутся первыми, а первые последними. В этом не следует усматривать непременно влияние христианства. Ибо подобный же внезапный поворот в судьбе героя мы встречаем также в сказках народов Океании и Африки, которые никогда и ничего не имели общего с христианством.
Третье. Весь сказочный мир — это не отображение жизни, а ее волшебное преображение. Преображение подчас достигается путем переворачивания. Отсюда мир сказки — это во многом перевернутый мир по отношению к реальной действительности. Это невидаль и небыль. Это то, чего не может быть. То чего никто не ожидает. — Перевернувшись, вечный неудачник должен стать любимцем судьбы. И самый слабенький мальчик должен победить злого могучего великана. А на вершине мудрости и славы должен оказаться такой удивительно родной, простой, правдивый и простодушный — чистый сердцем, и потому, всемогущий и непобедимый — русский Иванушка-дурачок!
Именно потому, что Дурак бесхитростен, он так привлекателен. Назначение Дурака — всем своим поведением, и обликом, и судьбой доказать (а точнее говоря, не доказать, а скорее наглядно представить), что от человеческого ума, учености, стараний, воли — ничего не зависит. Все это вторично и не самое главное в жизни.
Здесь (как ни странно звучит это слово) философия Дурака кое в чем пересекается с утверждениями некоторых величайших мудрецов древности («я знаю только то, что я ничего не знаю» — Сократ; «умные — не учены, ученые — не умны» — Лао-цзы), а также с мистической практикой разного религиозного толка. Суть этих воззрений заключается в отказе от деятельности контролирующего рассудка, мешающей постижению высшей истины. Эта истина (или реальность) является и открывается человеку сама в тот счастливый момент, когда сознание как бы отключено и душа пребывает в особом состоянии — восприимчивой пассивности.
Разумеется, сказочный Дурак — не мудрец, не мистик и не философ. Он ни о чем не рассуждает, а если и рассуждает, то на наш, обывательский взгляд, крайне глупо. Но, можно заметить, он тоже находится в этом состоянии — восприимчивой пассивности. То есть — в ожидании, когда истина придет и объявится сама собою, без усилий, без напряжения с его стороны, вопреки несовершенному человеческому рассудку. Отсюда, кстати, народные и просто общеупотребительные разговорные обороты — вроде «везет дуракам», «дуракам счастье», «Бог дураков любит», — которыми широко пользуется и русская сказка.
В основе этих алогичных представлений, однако, действует некая определенная логика. Почему «Бог дураков любит»? Во-первых, потому, что Дураку уже никто и ничто не может помочь. И сам себе он уже не в силах помочь. Остается одна надежда: на Божью помощь. Во-вторых, Дурак к этой помощи исполнен необыкновенного доверия. Дурак не доверяет — ни разуму, ни органам чувств, ни жизненному опыту старших. Зато Дурак, как никто другой, воспринимает Высшее силы. Он им — открыт. В результате, «дурацкое» поведение оказывается необходимым условием счастья — условием пришествия божественных или магических сил.
|
